Галерея последних портретов - Страница 43

– Она говорила, что этот кулон защищает ее от кого-то, – наконец сдалась Вера Николаевна. – Что кто-то преследует всех женщин в ее роду, я не поняла, кто именно. До четырех лет девочки якобы в безопасности, он не видит их. А затем заставляет покончить с собой. Не знаю почему. Она говорила, что отдаст кулон тебе, когда твой безопасный возраст закончится, и ты никогда не должна его снимать. Мы не говорили тебе, потому что все это похоже на бред больного человека, Саша.

– Мама, посмотри на меня, – устало произнесла Саша, снова позволяя креслу обволакивать себя, как пене. – Если бы это было бредом, разве я выглядела бы сейчас так?

Вера Николаевна внимательно посмотрела на дочь, как будто только теперь замечая ее вымотанный больной вид, уставшие глаза и небрежно растрепанные волосы, хотя обратила на это внимание, едва Саша вошла в квартиру.

– Но если бы это было правдой, то у тебя ведь есть кулон, – она перевела взгляд с Саши на Войтеха, как будто надеясь, что тот сможет объяснить причину их расспросов внятнее.

– Кулон почему-то перестал действовать, – коротко пояснил Войтех. – Мы не знаем наверняка почему, и чтобы выяснить это, нам нужно узнать как можно точнее, от чего кулон защищает. Поэтому постарайтесь вспомнить как можно больше деталей. О чем говорила Сашина прабабка?

– Да мы не слушали, всегда считали это ее выдумкой. Она была очень хорошей женщиной, доброй и отзывчивой, о Сашке хорошо заботилась, но чокнутой. Если бы она вносила это в уши ребенку, мы бы к ней не переехали, но она говорила только нам.

– Я нашла в квартире на Среднем альбом, может быть, были еще какие-то документы? – Саша с надеждой посмотрела на мать.

– Какой альбом? – не поняла та.

– Альбом с портретами женщин, завернутый в старую газету.

– Об альбоме я ничего не знаю. Когда мы делали ремонт в этой квартире где-то вскоре после смерти твоей прабабки, мы перевезли туда много старых книг, которые уже не имели эстетического вида, но выбрасывать их было жалко. Возможно, альбом затерялся среди них, но больше ничего не помню. Разве что… – Она вдруг запнулась.

Саша тут же подалась вперед.

– Что?

– Была еще шкатулка. Помнишь, Андрей? – Вера Николаевна посмотрела на мужа. – Она просила отдать ее Сашке, когда та вырастет. Ты не выбросил ее?

– Она на чердаке на даче, – мрачно ответил Андрей Владимирович. – Там стоят коробки с ее вещами, шкатулка где-то в них.

– Мне скоро двадцать девять, когда вы собирались мне ее отдать? – внезапно зло спросила Саша.

– Мы не собирались ее тебе отдавать.

– Надо ехать на дачу, – вмешался Войтех, пока разговор не ушел в опасном направлении. – Она у вас далеко?

– Шестьдесят километров на юг, – ответила Саша, поднимаясь с кресла и не глядя больше на родителей. – Поехали.

Войтех поставил полную чашку чая, к содержимой которой так и не прикоснулся, на столик.

– Спасибо, – он изобразил еще одну вежливую улыбку. – Всего доброго.

***

До появления собственного ребенка я, если честно, относилась ко всей этой истории довольно наплевательски. Не то чтобы мне было все равно, но все казалось, что как-нибудь оно само решится, и будь что будет. В конце концов, не я первая, не я последняя. Но когда я узнала, что беременна, мир перевернулся.

Тогда у нас еще не было возможности узнавать пол будущего ребенка, поэтому до самых слов акушерки «у вас мальчик», я не знала, сколько мне осталось жить. Но я уже так любила этого ребенка, что знала: сделаю все для него, отдам что угодно, сама пойду куда угодно, лишь бы он жил. И когда родился мальчик, я поняла, что судьба дала мне время не просто так. Я должна попытаться все исправить. Когда мой мальчик женился, и его жена снова родила мальчика, я уверилась в своем предназначении. Никогда еще в нашей семье два поколения подряд не рождались одни мальчишки, и это не могло быть совпадением.

Я посвятила всю свою жизнь тому, чтобы найти способ снять проклятие. Чтобы ты никогда не узнала, каково это: ждать своего ребенка и не знать, сможешь ли ты отвести однажды его в школу или через четыре года ты наденешь ей кулон на шею и поцелуешь на прощание.

Я объездила весь Союз, я была даже за границей, в Европе, в Америке. Полагаю, ты представляешь, каких трудов мне это стоило в то время. Повезло, что мой муж был хирургом с золотыми руками, у которого оперировались те, благодаря кому я потом и получала разрешение на выезд. Я посетила, наверное, всех колдунов и магов, которые хоть что-то могли и умели. Большинство из них никогда даже не слышали о том, что я им говорила. Те же, кто слышали, пугались еще сильнее и пытались всячески от меня избавиться. Боялись связываться с подобными силами. Смотрели на меня как на приговоренную к смерти и пытались поскорее отделаться от моего общества, как будто я заразная.

Единственный человек, который попытался мне помочь, жил в одном селе в Астраханской области, но, к сожалению, у него не получилось. Точнее, ему нужно было время, чтобы все изучить и подготовить, я ездила к нему, он изучал кулон, ставил опыты, что-то проверял. После мы несколько месяцев переписывались, он делал определенные успехи, а затем исчез. И вместе с ним, как я теперь понимаю, исчезла и моя последняя надежда.

Меня всегда считали плохой матерью, ветреной дамочкой, ненормальной, сдвинутой. Полагаю, ты об этом уже знаешь. Но это была плата за мои поиски. Меня упрекали в том, что я не воспитывала своего ребенка, но с этим справились и без меня. Твой дед вырос замечательным человеком. Я дала ему главное: жизнь. И ему повезло родиться мальчиком. Остальное время я могла посвятить своим поискам, готовясь к моменту твоего рождения.